Ночь в тебе – как моё отраженье,
ты последний любимый каприз,
и из всех всевозможных движений
я умышленно следую вниз.

Зацепившись крылом за осколок,
отгулявшей когда-то весны,
я отдам всю себя, безусловно,
в зацелованные миры.

И укрытая солнечным пледом,
от твоих неисчерпанных слов,
я тебя рокирую с рассветом,
в самый дальний из острых углов.

Только ты проникаешь без спроса,
каждой клеточкой даришь прилив,
среди дня я вдыхаю твой голос,
до сих пор душу не отмолив!

Ночь в тебе, как моё отраженье,
ты мой самый любимый каприз,
и из всех всевозможных решений,
я тебя принимаю как жизнь!

© Тианна Ридак

На дно допитого дня льётся вечер, и море.
Доехал до кромки, как до конечной,
и всё умолкает, и перестаёт спорить.
Город остался трещать по швам,
шуметь, сверкать, спешить,
врать о скидках на «жизнь»;
и не верить, но захаживать в храм.

А ты здесь, наедине с морем, и небом.
Чтоб помолчать о своём,
чтоб насладиться мечтами без скептиков,
чтоб оборваться, как плёнка, для всех;
исчезнуть, как стёртый с доски рисунок;
пустую остановить внутри себя карусель.

Взгляд упирается в линию горизонта,
туда, где как в замедленной съёмке,
прячется в узкую прорезь солнце.
А ты всё так же у кромки прибоя,
который, то рьяно грохочет,
то переходит на шёпот,
чтобы устав под утро тихо дышать
уснувшим синим китом.

Машина покрыта росой, вокруг ни души,
и ты сам тихо дышишь, как этот кит,
вдыхая рассвет, озон, эфир,
запах водорослей и чешуи,
и улыбаешься:
– Доброе утро, море!

©Тианна Ридак

В окно ворвалось лето птицей,
Порвало солнечную нить,
И шлейфом запах медуницы,
Как лёгкий бриз былой любви.

Стоишь и впитываешь воздух,
Отбросив мысли и дела,
Пока мечтательное носит
Под лампочкою два крыла.

И недосуг незваной гостье,
Её потерянное небо
Маячит тонкою полоской
Там, за прозрачною помехой.

Привет, пернатая свобода!
С твоей нечаянностью понял,
Что душу прятал добровольно,
Но сам способен дать ей волю.

И тут же выпорхнула птаха,
Скользнув по тоненькой струне,
Оставив медуницы запах
На солнца взлётной полосе.

© Тианна Ридак

Пролистай, я потом удалю,
Чтоб рассыпалась рифма мгновенно,
Чтобы стало всё зыбко и тленно,
Как сгоревший костёр к декабрю.

Ты прости, эти серые будни,
Разлились словно реки меж нами,
Не сойдемся никак городами,
Сумасшедшие, глупые люди!

Будет время идти вопреки
Всем твоим и моим ожиданиям,
Всем моим и твоим оправданиям,
Будто вся ещё жизнь впереди.

Ты прости, эти вечные нервы
Заплетают всё больше в узлы,
И взрываются мыслей мосты
Когда честно признаться не смеем.

Пролистай, я потом удалю,
Чтоб твоё многоточье осталось,
Чтобы как-то ещё помечталось
Что когда-то ты скажешь: «Люблю».

© Тианна Ридак

Вечер прошёл майской грозой,
скользя по твоей щеке.
И оставляя лунный зазор
где-то на потолке,
прячется утро в серый туман,
от всех неба тайны укрыв.
Если ты так же сходишь с ума,
то мне это не говори.

Ночь, в очертании буйства весны,
падка на сладкий нектар,
сердце всё трудится на холостых,
как редкостный экземпляр.

Дни поминаются высоковольтные
с именем прожитых дат,
я не желаю обиде дать вольную,
зная – не мне осуждать.
Будет ли день этот новый весенний
ну хоть на йоту пьянить,
пусть солнце льёт рафинад поживее
в лаймовый пунш муравы…

Ты остаёшься, как есть, в жанре «пеплум»,
в прошлом и полусвятом,
в сеть мыслей краешек падает неба,
с радуги за окном.

Если ни в снах, ни в любой из позиций,
нет за любовь мольбы,
что продолжать беспокоить страницы
вольных твоих стихий?!
Вечером вновь обещают с грозою
ливень – раскатистый май.
Перенасытившись тишиною,
и перебрав «за» и «против»,
без боли, я напишу: «Прощай».

Слушать, без спроса, твою тишину,
Пытаясь найти в ней фальшивую ноту:
Себя оправдать, ну хотя бы за что-то,
И не осознать – мы как два идиота
В обратную движемся сторону.

Не дай Бог однажды о чём-то жалеть!
Целуя в висок, ты гладишь мне волосы,
И тушь оставляет бороздками полосы,
Пора бы заканчивать сон, да и совести
От вёсен лукавых трезветь.

Мечтать, не смотря в это синее небо,
Беспечной прохожей, под суетность дня.
Не думать, ну как же ты там без меня?
И губ твоих млечность, что сводит с ума,
Сойдёт потихоньку на небыль…

По капле испить дней карминный закат,
Считая зажжённые в сумраке звёзды,
А не догорать каждый раз с тобой после,
Но рифмы на сердце в неясном прогнозе
С безумством стихий говорят.

Ты не черновик, и помарок не стерпит
Суровый рассвет, я колю на живую,
Что после не выжечь. И в суетной сует,
Когда с головою в тебе утону я,
Оставь мне, хотя бы, край неба...

Я буду там слушать свою тишину,
Пытаясь найти в ней фальшивую ноту,
Искать оправдания мыслям и вздохам,
И верить, что может простит меня Бог мой,
За всё…. на другом берегу.

До края строки, там на полпути,
Обниму тебя долгой разлукой.
Я в плену, до небес, твоей памяти,
С тем же ритмом и тем же стуком.

Отголоски времён, по булыжной,
Вперемешку с цоканьем – явное.
Нараспашку душа под Всевышним
И рассвет не заполнен до крайнего.

Под листвою майских каштанов
Плачут вёсны росою капризною,
И твой взгляд за седыми туманами
Где-то в думах теряющий смысл.

Всё до точки уже предсказуемо.
Поворачивай вспять, к глади моря
В те полёты над пропастью “áума”,
На пентаклях безумств и викторий...

Ночь не требует душу в заложники
И бессмертие кажется выгодным,
Мы "вшиваем" друг другу под кожу,
От любви обезумев, два имени.

А потом обменявшись крыльями
Разлетимся, не веря в разлуку.
Я в плену, до небес, твоей памяти,
С тем же ритмом и тем же стуком.

Открывая тетрадную клетку,
На поля выпустив всех чертей,
Мы с тобою, как малые дети,
Бесконечности ищем предел.

Пересолено сладкое чувство,
Тишина без тебя звенит громче.
Я собью имена наши с пульса,
Если ты правда этого хочешь?!

И пусть стрелки часов идут мимо,
Дни отчаянно рвутся всё дальше,
Мы мечтали по осени, клином,
Но ты выбил его сам демаршем.

Нет сухого остатка в бокалах,
Опечатки и те – в многоточии.
Пяти чувств ощущения разбавив,
Ты своё позабыл одиночество.

Забери его, жалко ведь, выброшу,
Ты же знаешь мою аутофобию! *
Или мы в молчанку, до финиша?!
Запишу, что надежда – утопия!

Ты сегодня с чертями останешься,
В этой клетке тетрадной до «ржи»,
Жизнь – театр, но ты доиграешься,
Просто я перестану в нём «жить».

_____________________
Аутофобия* – страх одиночества

© Тианна Ридак

Разменяй меня в кассе на мелочь,
Брось бродяге, пусть купит поесть.
Мне, с тобою, вколол кто-то ревность,
А права вот забыли прочесть!

Будто звёзды зажжёные льдами,
Ты сияешь бездонностью глаз,
Но меня отрезвляешь как память,
Хоть и нет для любви парафраз.

Переплавь мои нервы на гвозди,
Вбей их смело в нательный свой крест!
Я себя расплескала как осень,
В этом мае я главный секвестр.

И глотая ночную фантомность,
Под сгоревшим закатом страстей,
Наизнанку мне выверни космос,
Без тебя – значит осиротеть.

Разменяй мою душу на мелочь,
Купи хлеба, корми голубей…
Я не знала, что чувствовать ревность -
Будто в адских чертогах гореть!

© Тианна Ридак

Шаг до тебя в клике сиюминутен,
Сдув с одуванчика все парашюты,
Сдвинув с орбиты мысли в сторонку,
Спрятав в кармане звезду,
Я погружаюсь в бескрайнее небо
Ладности строчек раздумий поэта,
Звучно по лире бегут даже зонги, *
Не обрывая струну.

Тикает бешено счётчик эрлангов*
На параллельной, но всё же реальной
Линии жизни, и знаешь , там тоже
Небо есть, горы, и лес…
Ты же спешишь, увлекая с азартом,
Веером выстелить мысли по саду,
Хлопает солнце от счастья в ладоши,
День разливает «Шартрез».

Месяц котом улыбаясь Чеширским
Мне на стене оставляет записки,
Звездною россыпью золото с пылью –
Мнимые знаки судьбы.
На черновик бросив горстку изысков,
Муза уходит всегда по-английски.
Сложит уставший Пегас свои крылья,
И начинается быль.

Так и живём в клике сиюминутном:
Я каждый раз к тебе без парашюта,
Сдвинув реальность с орбиты в сторонку,
Спрятав в кармане звезду.
Падаю без промедления в небо,
Ставшей родной, поэтичной планеты,
Чтобы по-новой вдохнуть тебя, только
Не обрывай струну!

______________________

Зонг* – сатирическая песенка на злободневную тему, исполняющаяся в современных музыкальных спектаклях и представлениях.

Эрланг (или эрл)* – единица измерения телекоммуникационного трафика. Один эрланг равен одному часу непрерывной загрузки голосового канала связи.

© Тианна Ридак

Между нами чувства рассекречены,
Будто все дороги стали реками
И слились в одно теченье вечности,
Проникая в каждую молекулу.

Между нами состоянье встречное
Будто метрономом: "весны", "осени"...
И любовь, под знаком бесконечности,
Амулетом от потерь и горести.

Между нами счастье неделимое,
Будто бы бессмертья взял глоток
И на вздохе, при повторе имени,
Каждый раз, как в первый, выпить смог.

Между нами на двоих дыхание,
С ароматным привкусом любви,
Как же сладко – не скрывать желания,
Как приятно мне твоею быть!

Между нами чувства рассекречены,
Будто все дороги в миг сошлись,
И по венам пульсом бьётся вечность,
Чтоб рождалась и продлилась жизнь...

© Тианна Ридак

Открыты дороги все, а меня к тебе:
тенью, приливом, приступом;
волком к свободе, камнем ко дну.
И чувства – безбашенный спрут,
в большом океане неистовства,
в нуарной его глубине.

Заложены: флора снов, ночи с луной,
за шаг один, в каждый круг адовый,
за близость – по самый анабиоз.
Из грехов мы отгрохали мост,
дотла сжечь пора его нахрен бы,
но на у́глях, смеясь, танцует бог твой.

Сотри сердце в прах, развей по мирам:
прочтя заклинанье бенинского вуду,
на тлеющий солнечный диск!
Мне снова не выдержать искус,
когда ты таишься повсюду,
и стелешься, как туман.

Удастся ль в себя прийти: у черты,
в кольце времени, в шаге от пропасти,
где истина топится в барбареско.
Мне нет и не будет места,
средь будничной беспорочности,
не знающей ма́ну любви.

Открыты дороги все, а тебя ко мне,
как на свет, лесть, нектар; к кайфу,
к тайному, и чёрт знает ещё к чему…
Наши чувства – отвязный спрут,
в бушующем море драйва,
в нуарной его глубине.

© Тианна Ридак

Одинокие окна глазами стеклянными в небо,
слившись с серостью красок,
впускают в себя глубину
бесконечного утра, в котором я тоже тону.
Об обиды слова твои стали эффектом ноцебо.

И химерная правда, болючим раствором вины,
внутривенно польётся
по капле, и вытравит чувство
единенья с душой, заменяя его на безвкусное
отношение к миру, где все разучились любить.

И пусть в поиске день мандарино-лимоновых нот,
а медовое солнце
сквозь тучи вливается в чай…
Ничего не спасёт, если ангел внутри замолчал,
и рассеялся свет, и окутал удушливый смог.

Под нависший балласт белоснежного потолка,
проникает Морфей,
отнимая последнюю волю,
закрывая глаза, разжимая пустые ладони,
забирая в свой плен, обесточив любви провода.

Только новое утро по венам весну разнося,
обновляет мечты,
разбавляя застывшую ма́ру,
И душа пробуждается под незнакомую мантру:
«Ты, как можешь, живи, раз как хочется нынче нельзя».

© Тианна Ридак

На десерт оставлю прошлое,
Перепробовав погрешности,
Вспомнив всё в тебе хорошее,
Время давит неизбежностью.

Что-то было сшито наскоро,
На живую в сердце вколото,
И внезапно стало праздником,
Миром в мире очарованном.

Я открытой книгой рядышком,
Ты молитвами, да пением...
У кого совета спрашивать
Перед взлётом и падением?

Страсть заставим опечататься,
Отпечатки днями слижутся,
И греховность отыграется
На лице твоём небритостью.

С никотином душу в форточку,
Не впервой сгораем спичками,
Только в этот раз не хочется
Быть надеждою напичканной.

Мне своё, тебе – по-своему,
Для двоих любовь – заклание.
На привычное : «До скорого! »
Ты ответишь : «До свидания! »

Знаем, это всё не сбудется,
На десерт оставив прошлое,
Утонув в привычных буднях,
Мы расстанемся хорошими.

© Тианна Ридак

На ушко шепну: Милый, что тебе стоит,
Настроить волну дня на музыку моря,
Побыть менестрелем капризов любимой,
Приливов весенних, и зимних отливов?

По рыжему берегу кромки лимана,
По капелькам жемчуга утра туманного,
Ведомые шёлковой нитью рассвета,
Шагаем под шепот весеннего ветра.

Прислушайся к нотам морского пассажа,
На низких частотах, с минутою каждой
Ты чувствуешь силу волны, темп неистовый:
Адажио, виво, пре́сто, прести́ссимо!

Манящая душу волна за волною
Оркестра нарушить игру не позволит,
По струнам, по венам, до самых глубин
Ты в такт, будто создан был сам из воды.

Тут не устоишь, погружаемся сходу
В солёных объятий хмельную свободу,
Русалкой б родиться стихией владея
Как, помнишь, у Гейна в стихах Лорелея?

А где-то там небо, иль небо под нами,
Потерян счёт времени в этих реалиях:
Другая планета, законы, акустика
У музыки моря дыхание – музыка!

© Тианна Ридак

Люблю читать твои мысли,
аффекты в закатах пьяных,
с оттенком высокого риска,
и раскаленной лавы.
В открытый ночной портал,
где тени, как тонкие ветви,
по венам течёт смола –
живительной мирры реки.
Вливаются дней мечты
там в каждую струйку дыма,
играется до/фа/ми/н,
со смолами никотина.
В тебе бесконечно всё,
ни края, ни дна, ни смерти,
ты видишь меня насквозь,
но балуешь милосердием.

Неважность чужих имён,
слизнёт язычком пламя,
по капле уйдём вдвоём
в туманность ночного храма.
Усиленный оберег –
объятья и мысли твои,
я знаю их каждый грех,
и он во имя любви.

© Тианна Ридак

День солнцем соткан в весны отрывок,
исчерпан будто февральский холод.
В парящем облаке неторопливость,
зима спросонья остановилась,
на переплавку пустив иголки.

Прощает утро вчера и прежнее:
не меньше сотни дней невезучих,
роняя солнце на боль подснежную,
даёт надежду, что это вешнее
по вкусу будет не очень жгучим.

Льёт поцелуи меж ран сердечных
за то, что знаю о каждой слабости.
Я проиграю весне беспечность,
в залог оставив неискалеченность
души, живущей в своей реальности.

Слиянье будней с случайным праздником
такое утро, и день разрежен:
лазурью, лаймом, ванилью,чаянием.
Без сожаленья, что всё кончается,
из соков снега расцвёл подснежник.

© Тианна Ридак

Застыли будни в глазах прохожих,
И холод сумрака невалентинен,
Я февралями срываю одёжки
Тобою сотканного карантина.

Луна прищурясь, средь туч моргает,
День снова вычеркнут из-за бледности,
И эту огненную не принимает
Душа, желая страданий в трезвости.

Из-под пера чернильные черти
Стебутся, рвут тебя на куски,
Без многоточий и междометий
По канту сердца шипы пригвоздив.

***
Отпустит нáдолго, до листопада,
Рисуй улыбку, бей ассертивностью!
Ты ещё в поисках эльдорадо?…
Я, окаянная, в валентинности.

© Тианна Ридак

Глотаем встречи в сети и сквозь,
пусть ветер фоном, под крики чаек.
Прилив с отливом – почти гипноз,
почти что в трансе моё отчаянье:
побыть собой не получается.

С войной на жизнь, день – поле боя,
прицел эмоций: нажим и пуск.
В тебя корнями души настолько,
что мирра ядом от высших чувств,
ты тот, о ком /от и до/ молчу.

Бездарны оба на откровенности,
себя вкрапляем в цитаты классиков.
Нырнуть бы сходу, чтоб на поверхности
осталось только подобострастие,
теперь иначе не получается.

Давай без прошлого, сквозь эти сети,
назло простудам, обидам, случаю…
Пусть ветер фоном, не до последствий:
открыв все двери, сняв всю колючесть,
побудем чуточку неразлучными…

А дальше каждый на свой кораблик,
по морю ловко в обманность сéйшей,
чтоб помнить, волны, под водной гладью,
скрывая буйство, вливают в серость
гипнозом фразу: «Dum spíro, spéro».

© Тианна Ридак

По краю чёрного крыла люминофор, ¹
Скользит амурная стрела, и бьёт в упор,
У изголовья твой бокал с закатом дня,
Не рви мой сон под шепот призрачных наяд.

Стели постель на реках, видишь я тону,
Нам в это раз себя уже не обмануть,
На поцелуях тень клейма – мне быть твоей,
Вплетаешь лотосы в венок, а я хмелею.

Раскрыта ночь, луна по волнам молоком
И ветер пьёт его со стаями волков,
Шепнёшь: «Судьба – игра, без правил и монет,
Твоя стихия жизни – пятый элемент».

Под флёром серого тумана взгляд – ситалл, ²
Пронзаешь небо, тело тленное распяв.
Останови паденье, если я сорвусь,
Влюбляюсь в каждое объятье и… сдаюсь!

Ты отражаешься во мне как навь и явь,
Затоплен весь вчерашний мир, но только я
По краю белого крыла, сметая снег,
Отдав остаток сил, вдохну в тебя рассвет.

_____________________________

Люминофор¹ – в перен. знач. я имела ввиду – свечение

Ситалл² – синтетический минерал ( как стекло или горный хрусталь), отличается исключительной прозрачностью и плотностью.

© Тианна Ридак

Душа осталась снова в зоне риска,
Зима затянет долгий перекур,
Рассвет тягучей солнечной ириской
По снегу разливает полосу.
Вчера всё было празднично и близко,
А нынче настоящий снежный сюр.

Пегас застрял в осеннем переулке
И притворился лётчиком подбитым.
Займи мне до весеннего рассудок,
Подлив в блиццард, и рифму и наитие -
Теряется любое время суток
Средь этого, из снега, общежития.

Ко времени шепни, пройдясь фриссоном,
Капризной музе: «Дверь всегда открыта»,
Сегодня мы с ней будто незнакомы,
А ей ведь не к лицу совсем сердитость.
И молкнут свечи, ночь стоит фантомом -
Мерцает как кристаллы флюорита. *

Бредут в метель заложниками мысли,
На каторжную «прозу», чтобы выжить,
И календарь листает дни по списку,
Но только к горлу ком все ближе, ближе…
Не знаю, есть ли в этом мире смысл?
Здесь нет молитв! Его давно не слышат.

Душа, оставив счастье в зоне риска,
С зимой затянет долгий перекур,
Куда нести за тяжесть мыслей иски,
И есть ли шанс, что я туда дойду?
Вчера всё было празднично и близко,
А нынче в сердце лишь из снега сюр.
____________
Флюорит* – поделочный камень

Я знаю, мир бескрайний твой под властью призрачной
В стране, где снег идёт семь месяцев в году,
Полярной ночью солнце яркое отчислено,
Мороз и вьюга. Вечность воет на Луну.

Здесь носят смерть и зло из белого одежды,
По ледяной пустыни рыская как хищники.
Полсотни фьордов можно спрятать тут норвежских,
И весь Тибет с Кайласой так, что не отыщешь.

Привык природы дух, что он всегда главенствует,
У иччи¹ всё в руках, от гор и до явлений,
Как дань с людей стоят деревья в ярких ленточках,
И не за землю дань, за вход в тайгу священную.

Средь табуированных слов твоё есть имя,
И лишь глупец способен выйти на ночь в чащу,
Когда охота слыть героем нестерпима,
Ты жертву тут же, без прощения, утащишь.

Чернее ночи, злее самой жуткой заверти,
И перламутром когти в отблеске снегов,
Великий волк тайги, криптид юпи́ков² Арктики,
Бесстрашный демон ты, жестокий Амарок.³

И не подвластен дух известным мне стихиям,
Да что с того, ведь вычисляя наглецов,
Ты истребляешь переполненных гордыней,
И самых слабых, пусть и с виду храбрецов.

Взгляд тёмно-жёлтый как магическое пламя,
Священный спектр перелива лунных призм,
Где в каждом кратере застывшего вулкана
Вахила⁴ прячет чью-то низменную жизнь.

Ты не охотишься, ведь сам как все шаманы,
Атун⁵ затеявши, с призывами к камланью,
Способен «жертву» уловить и за туманом,
Видать такое тебе выпало призванье.

Я знаю, мир бескрайний твой под властью холода
В стране, где снег идёт семь месяцев в году,
И пусть ты призрачный, как северного всполохи,
Но твоя вечность тоже воет на Луну.

_______________
Иччи¹ – духи природы крайнего севера

Юпи́ки² ( Юпииты, Эскимосы) – народ Арктики

Амарок³- в эскимосских мифах это гигантский волк. Коренные жители верят, что Амарок бродит по арктической пустыне, и охотится на тех, кто достаточно глуп, чтобы путешествовать в одиночестве ночью. Однако он может помочь людям в поддержании стад карибу(северных оленей) здоровыми, убивая слабых и больных животных. В отличие от культуры европейцев, у эскимосов волк не только отрицательный, но и положительный персонаж, партнёр в поисках пищи.

Вахила⁴ – В криптозоологическом сообществе уже давно ходят слухи, что легенды об Амароке действительно могут иметь под собой реальную основу. Одним из кандидатов на эту должность является криптид, обычно называемый Вахила, – огромное волкоподобное существо. Возможно, это выжившая популяция «ужасного волка» (Canis dirus), вымершего вида гигантского волка, жившего в эпоху позднего плейстоцена и раннего голоцена (125 000–9 440 лет назад).

Атун⁵ – обрядовые танцы

Вчера мне исполнилось десять,
я знаю, что буду большой,
с ликом лунной принцессы,
и как голубянка ореас,
затмлю всех своей красотой.

Призналась, а ты: «Глупышка!» -
сквозь зубы смеялся, как скалился.
«Несносный и глупый мальчишка!» -
сказала б на это бабушка.

Пока завтрак стынет на кухне,
и ты умываешься в ванной,
я только лишь на минутку,
одним лишь глазком гляну.
На новую зиму, что ночью
на чистом листе, украдкой
ты рисовал.
Но не то!
Ни контуров чётких, ни солнышка яркого:
белым по белому, и по углам светло.
Исправлю, добавлю солнышка и одного воробья,
папу и маму воробушку - будет у них семья…

Слышу шаги. Не спрятаться!
Будешь опять ворчать,
зиму твою испортила – сопливая саранча!
Не видишь меня? Не слышишь?
И молча стоишь, как столб.
Играешь со мной, как с мелочью,
разглядываешь потолок.
Наверное десять не возраст?
Брат должет сестру уважать!
Я только не слышу твой голос…
ты нервно так путаешь волосы,
и ногти грызёшь – вот так новость!
Признайся, что видишь меня?

Смешно, брат ушёл, тень осталась,
игра продолжается в прятки,
а я от земли отрываюсь,
на крыльях порхаю… Мама!

Летаю, летаю, лечу,
из комнаты в комнату. Пусто.
Считать до ста не хочу, но это такое чувство,
что можно до самого неба.
Ах, братец, скорей бы лето!
Куда же ты делся? Мне бы…

Несносная тишина.

Нашла вас, а вы и не радостны,
что я наконец-то здоровая.
Смотрите, смейтесь и празднуйте,
пушинкой лечу невесомой.
Я слышала вашего доктора,
не верьте лживому лекарю!
Нет никакого порока,
и нет больше в доме калеки!
А ты зеркала не завешивай,
милая, добрая мамочка.
Скажи же ей братец, вот она я,
из кокона в бабочку.

© Тианна Ридак

А небо вечернее пьёт саперави,
пьянеет закат и падает за горизонт.
Ты руку протянешь,
к большому облаку Магеллана, сказав:
– Нам сегодня везёт!
Знаешь, где души вечно роятся,
как звёзды:
рождаются,
зреют и… гаснут?
Их создаёт Тарантул – туманность,
в созвездии Золотой рыбы.
– Быль или небыль?
– Быль, быль…

И спрятав улыбку, продолжишь серьёзно:
– На щупальцах света, из пыли и газа,
загораются протозвёзды.
– А ты говорил про души?
– Так души и есть звёзды!
Прочные сети, коконы, цепкие лапы –
паук-одиночка, - рождает таких же.
Тебя это вижу не радует,
но только не: Будда, Аллах, Яхве…
Все они были после!

Мы покоряем открытый космос,
а внутренний свой,
так и остался на йоту лишь познан –
умру и продолжу звездой.
Здесь каждый второй в организме атом,
как у светил - водород.
И, после смерти, каких-то полсотни
килопарсеков,
к свободе...
Я стану самим собой!

Светает. Отдёрнув ночную завесу,
ты шлёшь поцелуй облакам.
Туманность простит тебе эту беспечность,
мечтательный мой «Магеллан».

© Тианна Ридак

Прошлое вскопано мерною ложкою;
Чёрное, белое, – партия в го.
Только душа моя рвётся в окошко,
Выпиши ей УДО.

Вечер, набросив февральскую серость,
Холодом морит и тянет под лёд,
Выдохни гордость, а то не успеешь,
И он заберёт своё.

Лыбишься славно, как мудрый Конфуции,
Будто бы знающий меру во всём,
Хватит, философ мой, древних «инструкций»,
Я погружаюсь на дно.

Чувства – подделка: оптом и в розницу,
Что драгоценного в нас остаётся?
Ты не маячь со своей венценосностью,
Не заслоняй мне солнце!

К чёрту прощенья, за всё компенсации,
Раз от любви оба мы не зависим.
Знаешь, безвыходных нет ситуаций,
Есть тупиковые мысли!

Хочешь, вычерпывай прошлое ложкою,
Или оставь все погрешности так...
Только душа моя с ветром в окошко.
Можешь спускать собак!

© Тианна Ридак

Мы в полночь встречались на крыше,
невидимой миру высотки.
Неслышно, неспешно, как мыши,
подкинуть чтоб в сплетни дровишек,
и соли, на раны, щепотку.

Листать бестолковую вечность,
глотать мирозданную мудрость.
Угадывать: чёт или нечет?
И где-то, на ночи конечной,
сойти, и отправиться в будни.

Сутулый, ворчливый, угрюмый
день слёзные льёт, проливные...
Мы в этой зиме разминулись,
и в снежных дождях утонули,
оставшись, до неба, своими.

Твоя обнажилась вдруг совесть,
нырнула в астрал покаянья –
бездонна духовная ёмкость!
Смогу ли я?... Вряд ли откроюсь.
По вере и мне воздаянье.

Блуждаю полночи по крыше,
ещё половину по краю,
по лунной кайме, зная – лишне
и глупо мечтать, как не спишь ты,
за звёздами, между мирами...

© Тианна Ридак

Завяжи мне глаза покрепче
ярко-белой полоской света,
будет вечность, и это лечит,
будто мы из одной легенды.

Щёлкнут стрелки,
сойдутся рельсы,
а ты неба добавь полоску:
голубую, как та нимфея,
вместо туч и изношенной осени.

Заглушая сирены звуки,
руки тёплые дай, живые…
В этой чёртовой центрифуге,
кто сказал им что мы чужие?

Воет нервно под дверью вьюга,
и целует глаза лютый холод,
ты же веруешь…всё ещё, друг мой?!
Вакцинируй меня любовью!

Не снимая полоски света,
не срывая небесную ленту,
расскажи им, что миг последний
это то, что случится со всеми.

Щёлкнут стрелки,
сойдутся рельсы,
и исчезнет бескрайний космос.
Мы с тобой из одной легенды,
где нет места метаморфозам.